Обидная история про аккордеон

После визита к психотерапевту моя подруга сказала своей бабушке, что не чувствовала ее любви в детстве. Бабуся обиженно обиженно ответила, что это чепуха собачья, и завела рассказ о том, какое тяжелое было время, и подруга моя умолкла. Больше таких разговоров не было. Человек пожилой, чувствительные нервы, жизнь была и правда тяжелая. Наверное, в детстве надо было просить получше  любить себя (и что бы из этого вышло). А теперь уже все. Обидные воспоминания только куда девать?

Однажды я решила восстановить факты и спросила маму, почему меня не отдали в художку, а записали в музыкальную школу. Зачем с таким трудом брали в аренду аккордеон, потом купили свой, платили за починку, потому что он рассыхался, как дровяной сарай. Теперь аккордеон  с одной пожелтевшей клавишей-зубом продан старьевщику. А я страдаю, что не понимаю пространства и цвета.

Еще я спросила: Почему ты не учила меня рисовать, ты, которая преподавала рисование! Ты, которая расписывала народные промыслы на продажу во времена перестройки? Которая с детства пичкала меня альбомами Дега и наборами открыток Ге? Мама ответила: Ты была всегда занята. Казалась довольной. Тебе так хотелось учиться на пианино. Ты не могла усидеть за этим рисованием, переключалась куда-то.

И да, мама очень обиделась, когда я во всем этом попыталась ее обвинить. Сейчас во время своих сеансов записи чужих мемуаров я никогда не настаиваю на обсуждении топких мест. Это в компетенции психологов, а я не они. Выяснять, почему кого-то не любили в детстве, лучше в кабинете специалиста. Я знаю некоторых родителей, которые очень удачно посетили психологов и осознали, откуда что взялось. Но не каждый пожилой родитель согласится на психотерапию. 

Стало интереснее выяснить факты. Что чувствовала мама в тяжелые периоды? Что на самом деле хотел отец? Что наполняло их жизнь, вызывало радость, эмоции? Ведь я в детстве в такие подробности не вдавалась, но можно попробовать теперь. И простить за все. И наслаждаться историями. А рисовать я все-равно научилась, полтора месяца проучившись у сумасшедшего учителя, который сразу вручил мне огромную кисть и ведра с красками, и заставил сделать картину на огромном листе. Она до сих пор хранится у меня, и она очень радостная, как и любой подобный поворот в жизни, избавляющий от дурацких страхов и “не могу”. И об этом я обязательно расскажу внукам.